Знаете, у меня никогда не было проблем с ночными дежурствами. Учитывая всю специфичность моего происхождения; назовем это так; работа без сна вполне подходила. Вот только не в моих правилах было помогать безвозмездно людям, но кто сказал, что за мои услуги не приходится платить? Руководитель моей группы интернов не редко задавался вопросом, почему именно мои пациенты так быстро приходят в себя, на что я лишь мило улыбалась и отвечала, что это талант и призвание. После того, как сестра забрала меня из моего дома, я не спешила возвращаться в лес к своим делам, и к ковену, о котором смутно все помнила. Долг – это слово, которое прочно въелось в мой мозг, но я верила, что смогу исправиться. Я не знаю, ищут меня, или нет, но была уверена, что все еще принадлежу им, хоть и не проживаю на своей территории.
В Мунго же мне было спокойнее. Сидеть дома целый день, заботиться о племянниках, медитировать и следить за тем, как растут травы – все это, конечно же, неплохо, но я осознавала, что рождена для чего-то большего. Не могу понять, от чего сестра так меня бережет, почему запрещает приходить к ней на работу, будто верит, что если ее родственники увидят меня, то непременно захотят использовать в своих целях. Я не боялась никого из них, потому что не принадлежала к этой семье; вырастила и воспитала меня абсолютно другая женщина. И именно поэтому, в память о ней, я пошла в колдомедицину, стремясь применить все мои знания и умения там, где традиционные методы оказались бессильны. Нет, я не могу изобрести средство от смертельной болезни, но я могу облегчить симптомы, и позволить умирающему прожить последние дни в радости, а не в муках.
Но сегодня…
Сегодня все было иначе.
Когда страдают дети, я не испытываю той же жалости, что и все остальные. Для меня они такие же волшебники, как и все прочие. Я не считаю их милыми, разве что излишне вредными и требовательными, и порой задаюсь вопросом, зачем люди вообще их заводят, облизывают с ног до макушки, сюсюкаются и совершают различные глупости ради своих чад. Мне было не дано такое понять, меня воспитывали совсем иначе, и к детям Шанталь у меня свое собственное отношение, но сегодня…
Нет, я не причитала подобно матери-наседке, не охала и не ахала при виде двух еще живых тел, я не впала в ступор и не проливала слезы жалости. Моя работа – помогать людям, и когда ранним утром послышался сигнал вызова, я со всех ног помчалась в приемную, ибо давно подобного не случалось. Экстренные вызовы случаются не редко, но сегодня он был какой-то по-особому тревожный. Возможно, что дело в детях, а возможно…
– Геката милостивая! – Я торможу возле мальчика, на ходу снимая перчатки, и касаюсь обнаженными ладонями его лица. Жизнь в его теле едва теплится, я чувствую, как утекает сквозь пальцы энергия, изгоняемая неизвестным из его организма. Я понимаю, отчетливо осознаю, что ребенок умирает, и в моей душе просыпается негодование.
Нет, разве может такое быть? На первый взгляд казалось, что ребенок попал под обстрел огненного проклятия, но я улавливала в нем наличие как минимум трех разных формул, которые постепенно разъедали маленького человека изнутри.
– Целитель Сметвик? Тут симптомы сразу нескольких проклятий! Разве такое возможно? – Перевожу обеспокоенный взгляд на старшего колдомедика, надеясь, что сейчас он махнет рукой, и скажет что-то вроде: «ай, обычное дело, сейчас мы вольем в них пару зелий, и к утру будут как новенькие». Но умом я понимала, что такое никак невозможно.
В мозгу всплывают слова и форумы древнего заклинания из личных записей моей наставницы, я медленно провожу ладонями вдоль тела мальчика, шепча слова на мертвом наречии, закрепляя проклятия вместе с жизненной энергией внутри тела, не позволяя ей вытекать подобно жидкости из переполненной чаши. Да, эффект этот временный и крайне опасный, поскольку проклятие станет прогрессировать внутри ребенка, но я должна была попытаться продлить его жизнь еще на какое-то время, чтобы отыскать способ нейтрализовать заклинания, и вернуть мальчика к жизни. Как и его сестру, к которой оборачиваюсь, касаясь ладонью ее щеки. Кожа холодна, будто малышка побывала в арктических лесах, но энергии в ней гораздо больше, нежели в старшем мальчике, но выводы какие-либо сделать я пока не могу. Возможно, что решение совсем рядом, но я его еще не вижу.

Колебания магии становилось чувствовать все яснее и яснее. С каждой секундой, наблюдая за колебаниями ауры старшего колдомедика, я начинала понимать, в какую передрягу влезаю. Нарушение правил буквально читалось в глазах целителя, я же пыталась уловить мысль, которая нещадно ускользала.
Должно, должно быть решение.
Почему мальчика силы покидают быстрее, чем девочку? Все дело в гендерной принадлежности? Нет, совсем не то. Думай, Рика, думай. Решение совсем близко, но ты его не видишь.
Рука сжимает ладони детей, пальчиками перебирая их пальчики, буквально считывая информацию, и пытаясь настроиться на магию, которая разрушала тела детей изнутри.
Одна формула читалась отчетливей остальных; чистокровные, слишком дальние родственники, но что-то общее наблюдалось, как и в большинстве других семей. Магия крови пыталась спасти последних наследников, буквально выкачивая все жизненные силы из организмов. Мало что могло помочь в борьбе сразу с несколькими проклятиями, но я видела по глазам целителя Сметвика, что он нашел какое-то решение. Но, судя по реакции второго колдомедика, это решение не являлось как законным, так и безопасным.
За себя я не волновалась, моя сущность некроманта не позволит причинить мне слишком сильный вред, но вот двое других волшебников вызывали опасения – я не могла гарантировать их безопасность, а рисковать целителями было бы слишком рискованно. Даже ради детей.
Может и звучало эгоистично, но такой я была. Рисковать собой, своими силами и состоянием, ради детей, которых я не знала, но которые… стоп.
Я смотрю на то, как целители волокут детей в отдел Сметвика, и в моей голове будто бы щелкает переключатель. Я же понимала, что почувствовала нечто знакомое. Отдаленное, смутное, но знакомое, будто магия отзывалась на мои прикосновения. Именно так поняла, что родство дальнее, но недостаточно дальнее, чтобы кровь была слишком разной. Некоторые клетки могли быть идентичными, и группа с резусом вполне могли совпадать, и если это правда, то…
- Целитель Сметвик! – В несколько шагов уже возле мужчин, глаза блестят от неожиданного решения, пришедшего на ум. – Кажется, я знаю способ помочь. Более легальный и безвредный для всех. – Ну почти. – Мне только необходимо узнать группу крови, и... Мы должны заключить Непреложный Обет о неразглашении, и лишь после этого я скажу, что нужно сделать. Либо же… Пойдем вашим путем, и будем уповать на то, что он поможет детям. Решайте, выбор за вами.