Я разыскиваю тебя, потому что ты мой наркотик, мой маньяк, мой безумец; убийца и собственник, каких поискать еще стоит.
внешность на твой выбор
♪ Kehlani - Gangsta
Blaise Zabini
23, чистокровный, место работы на твое усмотрение, ты помнишь обо всем, но притворяешься, как и все
Когда мы не вместе - боль, пандемия, хаос; когда вместе - апокалипсис, взрыв ядерный.
Бог нам дал любовь, с ней словно крылья за спину.
И сошла с ума Маргарита вслед за Мастером.
Но людская зависть захотела украсть её.
Но навсегда осталась в сердце Мастера часть ее. ©
Здравствуй, Блейз, меня зовут Шанталь, и это триста сорок пятое письмо, которое я пишу тебе. Это триста, мать его, сорок пятое письмо, которое сгорит в ярком пламене, когда я поставлю точку. Я пишу тебе уже почти год, каждый день, обмакивая кончик пера в крови, и выводя аккуратные буквы на плотном листе пергамента. Триста сорок пятая попытка все тебе рассказать. «Безумная», - скажет кто-то, и окажется прав; «помешалась», - отвечу я, и тоже не ошибусь.
Я прохожу мимо тебя в Министерстве, сдерживая сильное желание броситься тебе на шею, и лишь играю роль, как и все, словно я забыла, я ничего не помню, а ты для меня всего лишь коллега, а не кто-то больше…
Помнишь, как я ходила за тобой, а ты отталкивал, злился? Это был шестой курс, праздник всех влюбленных, когда все должны сидеть в Хогсмиде, держаться за руки, целоваться и наслаждаться обществом друг друга; я иду в сторону запретного леса, одна, и в какой-то момент замечаю кровавые следы на снегу. А потом вижу тебя, сидящего на пне, меланхолично ковыряющего ножом в чем-то белом, покрытом кровавыми разводами, и уже не подающего признаки жизни. Ты всегда говорил, что тебя раздражает мой кот, но я и подумать не могла, что ты его
У б ь е ш ь
Я видела в тебе жестокого мальчика, который прячется за маской стороннего наблюдателя, высокомерного юноши, который не лезет на рожон, и предпочитает править из-за спины другого. Я словно помешалась; вид крови на твоих руках, удовлетворение во взгляде; образы преследовали меня во снах, я же преследовала тебя наяву. Ты всячески отталкивал меня, угрожал убить, покалечить, изнасиловать, если я не отстану, но я не отступала, упорно пытаясь добиться тебя; ты говорил, что тебя не интересуют аристократки с идеальными манерами, скучные до скрежета зубов; тебе осточертели все эти устои и традиции, ты готов спалить дотла все это светское общество, которое воспитывает своих детей сдержанными и высокомерными, и ты видел это все во мне, не зная, как еще от меня можно отделаться. Угрозы я не понимала, и постепенно сходила с ума от невозможности добиться твоего расположения. На столько отчаявшись, я не понимала, что творю, и вероятно виной всему наследственное сумасшествие, а возможно виной всему ты, но я убила твоего филина, вырезала его крохотное сердечко, и отправила тебе утренней совой, которая доставила посылку аккурат во время завтрака в большом зале. Я оставила записку, указав в ней, что так будет с каждым, кто окажется подле тебя. Ты посмеялся, и смеялся долго, до того самого тринадцатого июля, когда вновь получил на завтрак посылку, но на этот раз с человеческим сердцем внутри. Девушка, с которой я тебя однажды заметила; кем она была тебе? Подругой, любовницей, кем?; оказалась загадочным образом убита, и лишена сердца. Знаешь, что ты сделал? Наверное сейчас, ничего не помня, ты решишь что это письмо из Азкабана, куда ты меня и сдал, но… нет, папочка, ты промолчал; тебе стало интересно посмотреть на то, что будет дальше, сдержу я свое слово, или это всего лишь была единственная попытка что-то доказать. Ты завел отношения с другой, дразня меня, видя мой взгляд на очередном приеме, когда ты обнимал ее за талию, и что-то шептал на ушко, не сводя с меня насмешливых глаз.
— Ты умрешь за меня?
— Да.
— Слишком просто. Будешь ли ты жить для меня?
— Да.
— Осторожно, никогда не произноси эту клятву, не подумав. Страсть приводит к уступкам, а уступки к подчинению. Ты хочешь этого?
— Хочу. ©
Она умерла через три дня. Через две недели я убила еще одну твою знакомую. Через месяц в газетах появились сообщения о серийном убийце, и на меня объявили охоту, я была вынуждена прекратить убивать, но не собиралась этого делать, упорно стоя на своем, желая доказать тебе, что мои чувства действительно реальны и сильны. Ты боялся моей любви, я знаю. Ты не боишься клинка, или нацеленной в сердце волшебной палочки, но моя любовь тебя пугала. Пока ты не осознал, на сколько я безумна, раз готова ради тебя сдать себя властям. Ты знал, что это подстава; знал, что за твоей новой знакомой следят и выжидают, когда появится убийца, и ты знал, что я иду за ней, прямо в ловушку. И именно в тот момент, я думаю, ты понял, что я прошла испытания. Разумеется, ты меня остановил, и мы вместе убили толстого маггла на другом конце города, омывая себя его кровью, и доставая из теплого тела уже не бьющееся сердце, на котором мы дали друг другу клятвы, пообещав всегда быть вместе. И я точно знаю, что это ты убил моего первого мужа, подстроив все так, что он якобы упал с лошади; ревность?; и это ты убил моего второго мужа, в нашу с ним первую брачную ночь, когда он попытался меня изнасиловать, за что поплатился жизнью, умерев от твоей Авады. И яд из твоей коллекции свел в могилу моего третьего мужа; яд, а не драконья оспа, хотя и симптомы были те же. Ты, наверное, сейчас спросишь, что случилось с твоей первой женой, и я отвечу, что то же самое, что и с остальными. В ревности я очень опасна, а после того, как провела месяц в психушке, где мой мозг был фактически окончательно расплавлен, я совсем слетела с катушек, сошла с ума, помешалась еще сильнее на крови, на убийствах, помешалась на
Т е б е
Сейчас ты идешь по коридорам Министерства, взирая на всех свысока; молодой наследник богатейшей семьи, с безупречной репутацией, еще ни с кем снова не помолвлен, я же лежу в своей кровавой ванне, смотрю на коллекцию сердец, что оставляла позади по всей Европе, оставляя тебе послание, надеясь на то, что ты все помнишь, что ты поймешь, но… Письма, это все, что у меня осталось, и их я вынуждена сжечь.
Ф А К Т Ы
о.1 - ты сумасшедший, и это не просто выражение, это проблема твоей головы, которую ты проблемой то и не считаешь;
о.2 - ты жестокий и беспощадный - можешь добиться любой своей цели, ибо твои методы отличаются от методов всех остальных;
о.3 - если что-то идет не так, как хочешь ты, и виной этому человек, или несколько людей, ты убьешь их, я уверена;
о.4 - собственник, в тот момент, когда мы вместе убили маггла, ты взял с меня клятву о том, что мои душа и мысли будут всегда принадлежать только тебе, и в напоминание вырезал на моей коже небольшую надпись "собственность папочки", чему я не противилась от слова совсем; в противном случае ты пообещал, что убьешь меня, если я посмею от тебя отказаться;
о.5 - все видят в тебе аристократичного юношу, совершенно не подозревая о дьяволе в твоей голове;
о.6 - по сюжету в 2000м году произошло массовое забвение населения, но Блейз адаптировался, не выдал себя, притворился забвенцем, и ловко играет эту роль по сей день.
Вышло на мой взгляд сумбурно, но если честно, я надеюсь, что все понятно. Сейчас в жизни Шанталь объявился Адам, хит-визард, который был в ее жизни и в прошлом; который упорно идет по следу, зная о том, что это она серийник; и он упорно домогается ее, добивается, и его не останавливают слова о том, что «Папочка тебя убьет, если еще раз хоть пальцем тронешь».
Ты счастливчик. Она дьяволица. ©
Мне нужна одержимость, зависимость, желание убивать каждого, на кого ты посмотришь, на кого я посмотрю; мне нужны больные, не здоровые отношения на грани, без сахара, ванили, и нежностей.
До этого заявка была без имени; затем я думала взять имя сокурсника с Рейвенкло, и расписать все на взаимной вражде факультетов, которая со временем переросла в зависимость на фоне безумия, но… На форуме есть мадам Забини, у нас есть Драко и Тео, у нас есть девочки со Слизерина, и Блейз ну просто идеально впишется в эту компанию.
На счет внешности у меня есть просьба – не делай его темнокожим, каким он был представлен в фильме. Я не возражаю, если Блейз будет иностранцем по происхождению, наркобароном по деятельности хд, да и вообще внешность на твой выбор, я в этом плане не придирчива совсем.
Детали обсудим вместе, и не смотри на то, что вверху я пишу, что Блейз все помнит, а ниже указываю, что он все забыл. Шанталь убеждена, что он забыл обо всем, но на самом деле он все помнит, но притворяется, как и все. Почему он до сих пор не воссоединился с Фоули – решим по факту уже; я придерживаюсь мнения, что он точно так же думает, что она все забыла, и мучается от невозможности снова быть с ней, снова убивать с ней, снова сходить с ума в ее руках.
У Шанталь есть двое детей, близнецы от первого брака, и есть такая мысль, что дети вовсе не от мужа, а от Блейза. Вот только он об этом не знает, и узнает ли вообще - решим по ходу, если оставим этот вариант, конечно, ибо я не настаиваю.
И да, скажу сразу, и это важно: играть мы будем рейтинг. Высокий. Убийства, расчлененка, кровавые игры, эмоции, и все, до чего дойдет фантазия.
Я пишу всегда по разному, но в последнее время начала грешить тем, что оформляю посты, да загоняюсь порой с размером; если вдохновение идет, то мой минимум - 10к, однако бывали посты и по 3-4к. Я не жду от тебя больших постов, но я надеюсь на грамотность, и знание элементарных правил русского языка. Меня не волнует, кто ты по ту сторону экрана; я не собираюсь, подобно всяким деффачкам, ходить и ревниво истерить тебе в личку, если увижу что ты с кем-то затеял игру. Я человек взрослый, игрок опытный, и подобной херней не страдаю хд
Их отношения отчасти напоминают зависимость Харли от Джокера, и Джокера от Харли.
Приходи, я буду тебя ждать столько, сколько придется хд
пс: личное общение для меня играет важную роль, поэтому будь готов к тому, что со временем попрошу асечку, или телеграмчик, или еще что-нибудь из того, что у тебя есть.
мой пост
Мы будем счастливы оставить скандалы и ругань.
Когда дадут добро — мы перебьём друг друга!
Снег за окном кружится, подгоняемый порывами ветра, закручивается вихрем, да на головы прохожих оседает хлопьями белоснежными.
Шанталь помнит, как оседали тяжелые капли крови на белоснежное покрывало земли; как касалась безумная улыбка лица ее Пудинга, когда он нож в еще теплое тельце кота всаживал, да рисовал алым на снегу, имя ее шепча по буквам.
Она помнила, как бежала, босыми ногами в ледяном ковре утопая, да смеялась, руки к очередному мужу протягивая; счастье имитируя, да безмятежность.
Как замерзали ее ладони, когда она снежок в руках скатывала, да в сестру отправляла, а после морщилась, просила в дом вернуться, хоть и домом ее жилище называла с трудом; все гадала, сидя у самодельного камина, руки о чашку с какао грея, что же с подвигло ее на это путешествие, какая сила неведомая заставила в дом родной Фредерики приехать. Полагала, что узнать сестру ближе хотела, да жалела день ото дня, удобств лишенная, каждый раз вздрагивая, когда мимо двери в подвал проходила, прекрасно зная, чей труп там лежит, и что сестра с ним ночами делает.
Она будто бы кожей чувствовала холод, исходящий сейчас от вампира, да только в квартире тепло было, и ей впору было бы расслабиться, но волшебница напряжена была, с неприязнью на мужчину взирала; сердце его вырвать мечтала прогнившее.
Она помнила, как пришел он на порог ее дома во Франции; как удивился, когда Шанталь ему дверь открыла, да как темнели от ярости его глаза, когда она вдохновлено врала о том, что жизнь у Фредерики новая, и нет в этой жизни места созданию, вроде него. А после смеялась, глядя ему вслед, да дверью хлопала, навсегда запирая эту главу их жизни общей.
Она помнила, как убедила сестру порвать с вампиром; рассказами лживыми свои убеждения подпитав, уверяя, что ему так лучше будет, что Фредерика для него ничего не значит, ведь однажды она состарится, а он так и останется молодым; и семья его никогда не примет, и пусть Рике все равно было на мнение остальных, но в тот момент она Шанталь ценила, к мнению ее прислушивалась, да не догадывалась, - а может и знала, но позволяла, - что ею манипулируют ловко, вертят так, как угодно лишь самой Фоули.
Она помнила, и память эта оружием в ее руках была; сверкала подобно клинку посеребрённому, да в грудь вампира острием направлена была, словно еще мгновение, и выпад сделает, насквозь пронзая плоть податливую.
Волшебница полагала, что минули те дни в ее жизни, когда о сестре беспокоиться стоило, да только появление Алистера на пороге ее дома все в миг изменило; разрушило все барьеры, что Фоули выстраивала, да яростью душу наполнило. Она считала, что сможет справиться с мыслью о том, что вампир неизменно в ее жизни присутствует; улыбалась ему в Министерстве, любезной даже была, забвением массовым пользуясь. Приняла тот факт, что он ее сестру увидеть может, но успокаивала себя тем, что не помнят они ничего, а значит и она может спать спокойно, не опасаясь, что пока ее сознание в отключке, сестра очередное послание отправляет.
Да просчиталась, обманулась жестоко.
Инстинктам доверилась, и ошиблась.
Ее вопросы беспокоили: сколько времени это уже длится, как давно Фредерика с Алистером вновь знакома; как долго их общение длится, и на сколько они близки.
Она гадала, и успокоиться не могла, ладони в кулаки сжимала, с яростью едва сдерживаемой на мужчину взирала, подбородок высокомерно вздернув.
— Простите?!
— Прощаю. — Иронично парирует, и усмехается криво, голову едва на бок склонит, придирчиво вампира осматривая.
Она выбрала идеальное время для визита, желая взбесить его еще больше, и добиваясь необходимого эффекта. Судя по всему, она его прямо из постели выдернула, хотя считала, что вампирам сон не нужен, но если учитывать благоухание, что разило от него даже на расстоянии, Шанталь не переставала гордиться собственной находчивостью. После пьянки вывести вампира казалось ей просто пределом всех мечтаний. Он должен был в полной мере ощутить ее недовольство, да предупреждению внять.
— Полно, Алистер. — Она рукой взмахнет, поток его слов прекратить желая. — Довольно этой неуместной саморекламы.
Она отвернется, в глубь квартиры пройдет, осматриваясь. Посреди гостиной остановится, вокруг своей оси крутанется, брови едва изогнув. Ей откровенно не нравилось то, что она видела перед собой; и Шанталь понимала, что ее сестра никогда не переступит порог этого жилища, и даже без ее сегодняшнего визита; да только желание досадить вампиру пересилило все голоса, что в ее голове буйствовали.
«Прирежь его, Шанти-и.»
Но девушка лишь на диван по-хозяйски опускается, ногу на ногу закидывает; улыбка снисходительная губ полных касается, да она руки в замок на коленях сцепляет, сжимает пальцами ладони, и не видно в перчатках, как ногти едва шелк не протыкают, до боли, до отрезвляющего ощущения.
— Я склонна не согласиться с вами, Алистер. Ваше происхождение не отвечает требованиям, заявленным в моей семье. Вам никогда не предложат место за семейным столом, и отец не пожмет вашу руку, союз с Фредерикой одобряя. Вы считаете, что деньги решают все, а положение в обществе позволяет вам ухаживать за девушкой из рода Фоули, да только не забывайте, что в наших венах еще и кровь Блэков течет, а Фредерика… Она особенная, и вы совершенно ей не подходите.
Волшебница с дивана поднимается; превосходство свое показать желает, да не позволяет Алистеру инициативу перехватить, игнорирует его просьбу уйти, лишь плечами пожмет, да головой качнет неопределенно. Она никуда не торопится, и это означает, что и он никуда не спешит; она не уйдет, пока окончательно не убедится, что он отстал от Фредерики.
— В этой лачуге подают кофе? Где ваш домовой эльф? — Она пальчиками столешницы бара коснется, проведет по поверхности невесомо, словно вновь на грязь проверяя, да на стул опустится, взглядом более пристальным комнату обводя.
Она бы никогда не стала жить в подобном месте; слишком привыкла к пространству, да к поместью родовому во Франции. Возможно поэтому и в Англии ее выбор пал на один из старинных замков, что принадлежал некогда маггловскому роду, вымершему пару столетий назад. Она тот дом под себя переделала, и пусть некоторые комнаты заперты были, Шанталь все равно наслаждалась древностью стен, да единением со своей семьей, мечтая, что однажды обитателей в доме прибавится. Вот только вампира в числе своих родственников по-прежнему видеть не желала. От того, наверное, и устроила сестре с Теодором свидание.
Она глаза недовольно к потолку возведет, маггловскую безделушку на полке замечая, да замрет моментально, забыв о дыхании.
Там, среди невзрачных маггловских вещиц, стояла шкатулка из красного дерева, до боли знакомая Шанталь.
Перед глазами вихрем пронесутся воспоминания, сердце болезненно сожмется, а из легких весь воздух с выдохом выйдет. Она помнила, будто вчера это было, как обнаружила ее на своей кровати; еще в школе учась; помнила, как вела пальчиками по искусной резьбе, что поверхность шкатулки покрывала, да помнила, как пара капель ее крови надпись волшебную проявляли. То был подарок от Него, и Шанталь думала, что потеряла ее, или же что мать выбросила, как выбросила большинство ее воспоминаний о Пудинге, когда сжигала все вещи, оставленные на память о нем.
Но эта шкатулка… Она была слишком личной, и самой дорогой сердцу. И она стояла на маггловской полке, среди маггловских вещей, да в квартире вампира; выделялась на фоне всего этого, ибо здесь ей было не место.
— Откуда… — Она со стула вскакивает, ее пальцы трясутся, губы дрожат от ярости, и на голову словно ушат воды ледяной выливают, что по телу ледяными нитями растекается, до сердца доходит, мурашками кожу покрывая.
— Откуда она у тебя?!
Доли секунды, и Фоули уже сжимает шкатулку руками, зрачками расширившимися на нее глядит, нервно перчатки с рук срывает, палочку достает, да порез на ладони делает. Она не могла ошибиться, другой такой просто больше нет; он на заказ ее делал, специально для нее и ради нее; и она уже похоронила все воспоминания, смирившись, но сейчас все призраки словно ожили, как ожила поверхность шкатулки, на которой надпись стала проявляться, вызванная первыми каплями чистой крови девушки, что безумием за версту отдавала.
— Не ври мне, Алистер! — Она шепчет сквозь зубы, в ярости взгляд на мужчину поднимая; замирая кошкой дикой, что к прыжку готовится, и смотрит на него глазами безумными, что совсем потемнели от ярости.
А пальчики шкатулку сжимают, она шаг к нему делает, едва покачивается, словно пьяная; да только и вправду воспоминаниями опьяненная, рассудка лишенная, да мысль одна на краю сознания птицей раненой мечется.
«Прирежь его, Шанти-и.»
И волшебница рычит; правда рычит, да еще один шаг вперед делает. С опозданием понимает, что эта шкатулка у него могла лишь одним способом оказаться, невероятным, но все же сейчас, в памяти время прокручивая, она осознает, что пропала она в тот момент, когда Фоули вынудила Фредерику с Алистером порвать, письмо ему отправить, да о себе что-нибудь на память, в качестве утешения, чтобы обиду не затаивал. Тогда ей казалось это смешным; своеобразным издевательством, но сейчас все вставало на свои места, и ее сомнения в миг отпадали.
Он помнил тоже. Все помнил. И либо с самого начала притворялся, либо память вернулась лишь недавно.
И девушка к барной стойке шаг делает, рукой о столешницу опирается, губы презрительно поджимает, да усмехается зло.
— А ты неплохой актер, Алистер. Что же со мной не так, мисс Фоули?! — Она передразнивает, морщится, да фыркает злобно. — Дементоров кровосос, думал, что я не сумею раскусить твоих намерений? Да ты насквозь ложью пропитан! Я ведь сказала тебе еще тогда, что ты не подходишь моей сестре, у нее своя жизнь, в которой нет места таким существам, как ты! Или ты на столько тупой, что твой сгнивший мозг не способен осознать эту истину? Оставь мою семью в покое!
Она тяжело дышит, яростно выдыхая сквозь плотно сжатые зубы, и взгляд блестит от злости, едва ли не дыру в нем прожигая. Она крепче в столешницу вцепится, демонов внутри себя удерживая, буквально умоляя сознание не рушить барьеры, что безумие сдерживало.
Да только понимала, что не хватит ее самообладания.
Не выдержит кровь безумная, возмездия потребует.
.jpg)
