Предательство. Одно слово, тринадцать невзрачных букв алфавита, настолько простое в произношение, но означающее намного больше того, что людьми принято бросать при любой ссоре. А самое тошнотворное, когда предательство совершается против собственной совести. Ведь предательство всегда против, нельзя совершить его во благо, как не пытайся прикрыть его добродетельным «во спасение». Вероятно, любая, даже самая запятнанная совесть, будет скрести черепную коробку изнутри, прогрызать дыру и вопить о неправильности принятого решения. Но, как правило, слишком поздно и опрометчиво. У человека всегда найдется тысяча аргументов «за», против одного, пусть и самого громкого, вопля «нет». И как долго не петляй по кабинету, ломая тонкие пальцы, закусывая пересохшие от собственной подлости губы, смиряя сбившийся пульс - ты будешь точно знать, что преступаешь законы собственного естества лишь ради выгоды. И пусть она не велика, но как только ты решился это сделать, уже чувствуешь приятную негу, которую сулит этот поступок.
Нет, Теодор не жалел людей, он жалел лишь себя, чувствуя опустошающий дискомфорт, когда наступил на горло собственным принципам. А их он считал железобетонными, хотя на деле все эти глупые принципы были жутко эфемерны. Преступления против самого себя тем ужасны, что нельзя покарать преступника; нельзя избрать для него достойную месть; и в конце концов, нельзя свалить на него всю горечь, скопившуюся где-то под сводом черепной коробки. Но шаг уже сделан, и следы уже не сотрешь.
- Шон, рад тебя видеть в добром здравии! – воскликнул юноша, завидев показавшийся в дверях силуэт прошенного гостя. И подобное радушие, Нотт почти сам принял за чистую монету. По крайней мере, ему показалось, что подобным жестом смог обезоружить своего визави.
- Проходи. Давай я тебе помогу, - но не успел Тео поддержать своего коллегу по руку, как тот практически бесцеремонно дернул ею, в попытке избавиться от этой навязанной помощи. Но и этого смутило парня лишь на одно мгновение, после чего он вновь натянул излюбленную фальшивую улыбку и продолжил, - Слышал, что случилось на рейде… Это просто ужасно, - сочувственно покачав головой, пока Аддерли устраивался в гостевом кресле, - Странно, что после подобного, мистера Лиона не разжаловали с его должности. Мне кажется, руководство просто благоволит ему. Ну да Мерлин с ним, - хлопнув в ладоши, Нотт пристально взглянул на покалеченного юношу, , - Расскажи лучше, ты как? Честно, меня удивляет как тебе позволили выйти на стажировку в таком состоянии… - почти с заботой промолвил он, надеясь, что именно так и звучит. Да и если быть честным, ему на самом деле было немного жалко стажера. Особенно смотреть как он из бойкого парнишки превратился в немощную развалюху, которой в пору просиживать мягкое кресло дома да получать пособие. Подобное обстоятельство может и осложнило бы задачу, но не для Нотта-младшего, он все уже решил, дело было сделано, осталось лишь разбить надежды еще одного молодого человека, следовательно, никаких барьеров на пути к цели не было. А о человечности пусть заботятся священники в приходских церквях на окраине Лондона. Да и там, как он слышал человечность как термин перестала существовать. А если уж там ее нет, то за каким чертом искать ее в мрачных кабинетах Министерства?
- Что говорят колдомедики? Ты сможешь восстановиться? Если что, ты можешь обратиться, мы подыщем тебе первоклассных врачей и, думаю, Министерство с радостью компенсирует все расходы. В конце концов, это они виноваты, что стажер подвергся такой опасности, - почти ласково промурлыкал Тео, оперевшись на стол позади себя. Кажется, таким дружелюбным он был впервые в своей жизни и ему чертовски нравилось, что даже в таком амплуа смотрится довольно органично. И это несмотря на то, что ему так и натерпелось поскорее выложить всю имеющуюся информацию и затолкать ее в мозг Аддерли настолько глубоко, насколько тому позволяла психика. А может и не позволяла. В душе Нотт практически ликовал еще несовершенной победе, чувствовал ее приближение и упивался одной лишь мыслью, что наконец-то поставить этого невоспитанного детеныша на его законное место. И пусть жалость или сострадание будет испытывать кто-то иной; кто-то, кто в действительно желает этому щенку восстановление и процветания, а таких, как думал сам парень было очень немного. Ну или станет немного, если парень решит и сегодня показать свой дурной характер.

- Шон, вот скажи, тебе обязательно всегда быть такой мерзкой сукой? – с таким искреннем негодованием, будто и вправду был удивлен ответом оппонента. Чему удивляться? Ведь у этого выродка манер не больше чем у горного тролля. Хотя, можно было бы еще поспорить у кого их больше и с кем проще договориться. Но даже трезво идя на подобный поступок, Тео никак не мог ожидать, что будет настолько зол. И едва ли, у него получалось это скрыть. Но и доставлять такого удовольствия Аддерли уж точно не хотелось. В очередной раз глубоко вздохнув и стараясь придать окаменевшему лицу более дружелюбный вид, - Послушай, да, между нами были конфликты, но к чему ты так ерепенишься?
Юноша говорил настолько мягко и аккуратно, насколько только был способен, хотя для себя уже принял решение топить его с головой в собственном дерьме. Вспоминая отцовское наставление, данное еще очень давно, но так подходящее к месту именно сейчас – эмоции плохой советчик, а жалости и вовсе стоит рубить голову на корню. И именно так он и поступит, Шон никогда не был другом и никогда не будет, стоит это признать без всякого там «но» и «если». Ведь, будь Аддерли на месте Нотта, с большой долей вероятности, что поступил точно так же. Ничего личного, как говориться, только бизнес, - Как ты заметил, мы не первый год знакомы, так к чему нам сейчас враждовать? Черт, нам и делить-то нечего с тобой, - с излишней веселостью проговорил юноша и встав со столешницы, несмотря на всю унизительность своего положения, словно с гуся вода прошествовал к рабочему месту. Мерлин, как же ему с одной стороны хотелось, чтобы стажер принял его предложение, с другой стороны, это вероятно осложнило бы дальнейшую работу, - Мы взрослые люди, и я думаю, нам уже стоит научится договариваться, - с этими словами, как жест доброй воли, юноша поднес Шону стакан воды, - Понимаю, ты не в восторге от меня, признаю, как и я от тебя, но мы же бедующие коллеги… - и покачав свой бокал на манер тоста, пригубил кристально чистой жидкости.
За сим, Теодор посчитал свою миссию выполненной по максимуму, решение оставалось за Шоном. Либо тот примет его предложение, и наказание будет для него более чем мягким, либо, как обычно, воспримет это в штыки, и тогда придеться пенять на себя. На долю секунды, Нотт почувствовал дискомфорт, то ли за столь явное навязывание своей дружбы, то ли за то, что Аддерли в действительности примет его и счет будет не закрыт. Нет, это всего лишь секундное замешательство, глупо было бы надеяться на благоразумие это сорванца. Он умеет лишь ломать дрова, но никогда не собирал их в вязанки и не разжигал костра, это слишком непосильная для него задача. Смешно, но по мнению юноши, нахождение Шона в Министерстве было более чем необоснованным, а уж тем более претендовать на звание члена Визенгамота… Судьба, видимо, любит таких несносных кретинов, раз позволяет такому случится. Но право, сейчас вся череда нелепых случайностей была лишь на руку Тео.
- Я не стану говорить, что разглядел в тебе хоть какие-то зачатки здравого смысла или чудесным образом на меня нашло озарение и я понял, что вовсе ты не гавно американское, которому не место в Британии. Нет, не надейся! – еле сдерживая себя, чтобы не рассмеяться в голос, а то вся речь бы пошла полным прахом, - Просто считаю, что для комфортной работы нам необходимо найти какие-то точки соприкосновения. И да, ты можешь убрать этот гребанный блокнот, сегодня для тебя у меня заданий нет, - скрестив руки на груди, парень вновь облокотился на столешницу. Если бы он был честен с самим с собой, то вряд ли бы затеял весь этот разговор. На руках у него имелся столь очевидный компромат, что мог заткнуть Аддерли просто щелчком пальцев. Нет же, он медлил намерено, как и намерено пытался выдавить из своего коллеги хоть малую толику раскаяния и готовности идти навстречу. А кто знает, возможно, меры были бы не настолько кардинальны, насколько они неопровержимы именно сейчас.
- По рукам? – и более чем искренне Нотт протянул свою руку, надеясь на ответное рукопожатие. Он предоставил выбор, и даже не осознавая этого, только сейчас понял, чего сам хочет в действительности. И правду говорят, что подбрасывая монетку, именно в момент ее полета, мы уже отчетливо знаем чего хотим в действительности. Нам уже неважно какой стороной она обернется, как и неважно, что мы загадывали. Все за и против были взвешены, когда щелкнули пальцами и запустили ее в воздух.

С силой ударив кресло, в котором сидел стажер, заставляя его вновь принять исходное положение. Испытав такую всеобъемлющую горечь, смешанную разве что с точно такой же по силе злостью. Он просто не мог сдерживать своих эмоций, позволив им всем разом отразиться на лице, и пусть это длилось всего минуту, но эту самую минуту он запомнит надолго, - Ты будешь сидеть здесь, пока Я тебе не разрешу подняться, - крикнул настолько громко, насколько позволяла его глотка. В тот миг ему было уже плевать, что он будет услышан, застигнут врасплох. У него не было другого выхода и с силой зачесав волосы назад, точно так же как обычно делал сам Аддерли, он продолжил, - Ты мелкая безрассудная зараза, которую я по своей глупости, хотел называть другом, - все еще держа ногу на подлокотнике кресла, Нотт потянулся через весь стол и запустил руку в кипу бумаг, сиротливо ютившихся на самом углу. Мерлин был свидетелем, но парень не хотел, чтобы все было так, просто этот упрямый стажер не оставил ему путей к отступлению. Позже Тео будет себя ругать за минутную слабость, за сбившееся дыхание, за слабоволие своих собственных эмоций. Прекрасно осознавая, что ему нужно больше времени, чтобы прийти в себя и вести соответственно своему положению, нежели одно мгновение, - Как ты знаешь, - по-прежнему глубоко дыша и с дрожащими то ли от ярости, то ли волнения губами, - Правительство Британии, выпустило декрет… - и сорвав голос на последнем слове, но на этот раз собравшись намного быстрее, - Декрет. Согласно которому, имущество волшебников, подозреваемых или уличенных в сговоре с лицами, называемыми Испорченные, может быть проверено, без определения Верховной Комиссией… - ему не хотелось заканчивать, потому как Аддерли и без этого выглядел более чем испуганным. А лишнее давление было бы ни к чему. Сейчас, чтобы продолжить нужно было быть собранным самому. Даже несмотря на то, что хотелось кулаками биться в подсознание этого нерадивого «друга» с тем, чтобы он осознал в какой заднице только что оказался; хотелось просто съездить ему в челюсть, чтобы, наконец, тот смог мыслить трезво. Хотя о какой трезвости мыслей можно было говорить, зная Шона достаточно хорошо?
Аккуратно раскрыв внушительный по размерам конверт, на котором не стояло никаких печатей или штампов, Нотт нарочито медленно вытянул помятую и местами выцветшую газету. После чего развернул ее заголовком наружу и кинул на колени стажеру, который остолбенев вжался в это чертово кресло. Тео молчал, давай Шону ознакомится с непримечательным папирусом, названным «Ежедневный пророк». Он даже отступил назад, позволив свету лучше освятить ту часть комнаты.
Что это?
- Не важно, что это! Важно – когда! – тыкнув пальцем в правый верхний угол газеты, достал портсигар и постучав несколько раз сигаретой о жестянку, закурил. Клубы белесого дыма быстро заполнили легкие, наконец, принеся с собой долгожданное спокойствие. Теодор любил это убаюкивающее психику действие табака, и был несказанно рад, что и в эту минуту он помог хоть самую малость отвлечься, - Шестое января, - нарочито медленно, практически по буквам, - Одна тысяча девятьсот девяносто восьмого, - затушив полунедокуренную сигарету и скрестив руки на груди, он вновь позволил себе высокомерно взглянуть на парнишку, - Думаю, ты догадываешься, где она была найдена, - практически выдавив из себя улыбку, - Теперь смекаешь, зачем я так настаивал на том, что тебе нужны будут друзья, Шон? – как же ему хотелось испытать удовольствие от того, что он практически достиг того, к чему стремился, но ощущал лишь пустоту, растерянность, словно это он сам читал сейчас эту газету; словно, это его жизни угрожает пресловутый кусок папируса. Неприятное, терпкое чувство в груди, когда твой мозг, подталкиваемый чувством жалость, стремиться найти выход вместо другого человека. Человека, до которого тебе по сути и дела-то нет и никогда не было. Нет, ты все сделал правильно, он сейчас несет наказание вполне обосновано. Нет, Тео, не дай ему выкарабкаться. Не дай… Для реализации проекта ты так долго работал. Да, долго и усердно! Не дай твой дурацкой жалости все испортить. У него есть люди, которые смогут о нем позаботиться и это не ТЫ!
Но самое страшное для Нотта было то, что газета в том конверте была не единственной найденной уликой. Сверток не утратил свой толщины от извлеченного номера пророка, а, следовательно, ему еще предстоит донести до Аддерли САМЫЕ плохие новости. Ужасаящая, даже его самого, правда в том, что все это было сделано собственноручно. Видимо, стажер на самом деле был прав на его счет…